Бернард Шоу (1856–1950) – ирландский драматург, острослов, полемист, театральный и музыкальный критик, член Фабианского общества, убежденный социалист и коммунист, женившийся на ирландской миллионерше Шарлотте Пейн-Таунсхенд (не столько по своей воле, сколько под напором неумолимой женской энергетики), был фигурой разносторонней и противоречивой. Его любовь к поэтике контрастов и знание законов театра, по которым без конфликта не бывает действия, не только завоевали сердца множества поклонников его литературного таланта и единомышленников, но и неизбежным образом привлекли к его персоне внимание откровенно враждебно настроенных критиков. Пока речь шла о глобальной реформе английского театра, за которую ратовал Шоу, ему удавалось изящно и остроумно отбивать удары и предупреждать нападки недоброжелателей в знаменитых пространных предисловиях и послесловиях к его драмам; произведениям, написанным непосредственно против ограниченного мышления консервативных театралов; открытым письмам в печати и значительной доле самоиронии. Однако когда объектом новой предлагаемой Шоу реформы стало изменение взглядов британцев на Советскую Россию, ему пришлось противостоять не только консерваторам от искусства, но и всему консервативному правительству Британии во главе с Уинстоном Черчиллем.
Когда в 1917 г. в России произошел Октябрьский переворот, и Запад с напряженным вниманием наблюдал за дальнейшим развитием событий, британские власти приложили все усилия для того, чтобы пресечь распространение революционных идей в Соединенном Королевстве – особенно на фоне подавленного Пасхального восстания 1916 г. в Ирландии и последовавшей за ним ирландской Войны за независимость 1919−1921, а также общей внутренней ослабленности Великобритании по итогам Первой мировой войны. В этих условиях консервативные печатные издания стали главной площадкой для осуждения действий большевиков и дальнейшей трансляции антисоветских настроений.
Профессор Д. Лейн в статье «Восприятие русской Октябрьской революции в Великобритании» цитирует один из архивных документов британского министерства иностранных дел: Уинстон Черчилль направил «всю свою бурную энергию и [политический] гений на организацию вооруженной интервенции против России» (Lane, D. Perceptions Of The Russian October Revolution In The Great Britain / Sociology Research // University of Cambridge Official Website https://research.sociology.cam.ac.uk/news/perceptions-russian-october-revolution-great-britain). В 1919 г. тезис Черчилля: «Из всех тираний в истории тирания большевиков является самой ужасной, самой разрушительной, самой унизительной. И притворяться, что она чем-то лучше немецкого милитаризма, − полнейший вздор,» (Ibid.) − стал основой, на которой строилась не только объективная критика большевизма, но и самые невероятные измышления о зверствах нового режима.
Конечно, риторика Черчилля кардинально изменится во время Второй мировой войны, когда русские станут «великими союзниками» Соединенного Королевства в борьбе против фашизма (о чем премьер-министр упомянет даже в обращенной к британскому народу речи 8 мая 1845 г.). Однако это до этого пройдет больше двадцати лет, в течение которых, по замечанию Шоу, англичане «боролись с Советским Союзом и рисовали его чернильными красками» (РГАЛИ. Ф. 631. Оп. 14. Ед. хр. 188. Л. 2.)
На протяжении всего этого двадцатилетнего периода Шоу неизменно стоял на позиции, шедшей вразрез с официальной пропагандой и, напротив, приветствовал русскую революцию как конец тирании династии Романовых, а предпринятый Лениным социальный эксперимент – как надежду для мира изжившего себя капитализма на перерождение и сохранение цивилизации.
Еще до революции, полемизируя с собратом по перу и Фабианскому обществу Гербертом Уэллсом в печати, Шоу писал:
Гогенцоллерны, как и Романовы, подобны синильной кислоте, но Гогенцоллерны были укрощены социальной демократией, Французской революцией и Наполеоном, в то время как Романовы не допустили революцию в свои границы, победили Наполеона, а когда наконец столкнулись с бомбами и террористами, обнаружили, что их авторитет, как замечает мистер Уэллс, от этого лишь укрепился, а вовсе не ослаб. (Daily Chronicle. 23 December 1914.).
Заканчивает Шоу свое обращение фразой:
Наше наилучшее пожелание России – избавиться от русских царей, так же как мы желаем Германии избавиться от прусской гегемонии. (Ibid.).
Поэтому, когда в 1917 г. это желание осуществилось, Шоу от души приветствовал перемены как в частной переписке, так и в публичных лекциях. И много позже в предисловии к изданию «Фабианских эссе» 1931 г. он не изменил своему мнению, назвав русскую революцию «самым благотворным (beneficient) событием, несмотря на отдельные ужасные эпизоды, которые сопровождают все слишком долго откладываемые революции» (Fabian Essays. L.: George Allen and Unwin, 1962. P. 264).
Однако Уэллс первым совершил поездку в Советский Союз, где получил весьма неоднозначные впечатления, отразившиеся в знаменитом травелоге «Россия во мгле» (Russia in the Shadows, 1921).
Слева: Г.Дж. Уэллс. Фотография Дж.Ч. Бересфорда (1920). (Источник: Wikimedia Commons)
Справа: «Россия во мгле». Первое издание. (Источник: Wikimedia Commons)
Разумеется, что официальных лиц Великобритании критика Уэллсом состояния постреволюционной России вполне устраивала, хоть писатель и не был готов полностью возлагать ответственность за текущее положение вещей на большевиков:
...я старался изложить свои впечатления от происходящего в России - стране, где цивилизация, не имевшая достаточно глубоких корней, благодаря бездарному царскому правительству, невежественности и, наконец, изнурительной шестилетней войне пришла в окончательный упадок. Я рассказал о безнадежном состоянии науки и искусства, о почти полном исчезновении жизненных благ и удобств. Надо сказать, что <…> [е]сли бы Англии пришлось вынести еще четыре года войны, почти то же самое происходило бы и в Лондоне. <…> Большевистское правительство не несет ответственности ни за то, что эти бедствия произошли, ни за то, что они продолжаются. (Уэллс Г.Дж. Россия во мгле / пер. К. Чуковский, И. Виккер, В. Пастоева, Е. Бондаренко, В. Горбатько. М.: Родина, 2023. С. 61–62.).
Более того Уэллс по достоинству оценивал усилия большевиков по сохранению целостности государства и отражению внешних нападок:
Я не разделяю их убеждений, мне смешон их пророк Маркс, но я понимаю и уважаю их стремления <…> Почти все их силы поглощены глубоко патриотической борьбой с нападениями, вторжениями, блокадой и всякого рода другими бедствиями, которые западные державы с жестоким упорством обрушивают на потрясенную трагической катастрофой страну. Остаток сил уходит у них на то, чтобы спасти Россию от голодной смерти и установить какой-то общественный порядок среди всеобщего развала. Я уже говорил, что большевики исключительно неопытны как государственные деятели <…> история не знала еще такого дилетантского правительства. <…> Но их, а следовательно, и Россию спасает одно – их коммунистические убеждения. (Там же).
Что касалось Шоу, на все нелестные наблюдения из книги Уэллса о социальном эксперименте, предпринятом Лениным, он реагировал весьма спокойно, подчеркивая, что что Уэллс совершил свой вояж слишком рано. Действительно, как признавал и сам Уэллс, сложно было ожидать процветания и порядка в стране, только что пережившей революцию, гражданскую войну и в целом коллапс всей социальной инфраструктуры. Необходимо было время, и Шоу терпеливо ждал. Даже когда начали появляться первые положительные опыты путешествий по РСФСР, он сам не торопился собираться в дальний путь. Тем не менее драматург внимательно изучал книги и очерки удачливых путешественников, стремясь вывести из разношерстных свидетельств объективную картину.
Именно объективность в отношении советского строя (а не его положительная оценка) была принципиальна для Шоу, о чем свидетельствует и его письмо к бельгийскому дипломату, профессору Эдинбургского университета и автору ряда книг о политической и культурной истории России Шарлю Саролеа в 1922 г.:
Возможно, московскому правительству подлинно независимые наблюдатели не больше по вкусу, чем всяким другим правительствам. Вы воспитаны в традициях благородной школы космополитического либерализма, а не в традициях доктринерского марксизма. Но именно по этой причине, как я надеюсь, Вам и разрешат приехать в Россию и своими глазами увидеть все, что Вы хотите там увидеть. Если не считать документов, являющихся фактически официальными публикациями, мы здесь не получаем о России никаких сведений, кроме возмутительного реакционного вздора вроде того, что цитирует Черчилль, с одной стороны, и таких благостных описаний прелестей коммунизма, что невозможно поверить в их правдивость, − с другой. Мы хотим что-нибудь узнать от умелого наблюдателя и опытного писателя, который не является ни фанатичным коммунистом, ни скандализованным буржуа и который, помимо того, занимая высокое положение в обществе и научных кругах и имея прочную литературную репутацию, может обеспечить для своей публикации заметное место в капиталистической прессе, без чего у нас невозможна подлинно широкая огласка.
Я тут не упускаю случая выступить в защиту советского режима, но моей влияние существенно подрывает тот факт, что я открытый сторонник коммунизма с репутацией фрондера и человека эксцентричных взглядов; убежден, что Ваш отчет, каким бы он ни был критическим, помог бы внести ясность. [Под «отчетом» имеется в виду книга Саролеа «Впечатления от советской России» (Impressions of Soviet Russia), которая была опубликована в 1924 г.] (Письмо Б. Шоу Ч. Сароли [Ш. Саролеа] от 19 августа 1922 г. // Шоу Б. Автобиографические заметки. Статьи. Письма: Сборник / Пер. С англ.; Составление А. Образцовой и Ю. Фридштейна, Послесл. А. Образцовой. – М.: Радуга, 1989. С. 348.)
Ч. Саролеа и первое издание его книги «Впечатления от советской России» (1924)
Но неумолимо приближавшаяся старость, а также политическое и культурное любопытство заставили драматурга летом 1931 г. приехать в Советский Союз собственной персоной, приурочив визит к празднованию своего 75-летия.
Судя по частной переписке Шоу, решение о поездке носило довольно спонтанный характер. В письме к англо-ирландскому писателю и политическому деятелю Горацию Планкетту от 16 июля 1931 г. находим:
Мой дорогой Планкетт,
Я отправляюсь в Москву в субботу и ожидаю прибыть туда во вторник, если только меня не остановит революция в Берлине. Визит будет недолгим; я вернусь к этим [родным] берегам 2 августа: в том случае, если Советы не отправят мня в противоположном направлении в Сибирь. То, что я еду [туда], до некоторой степени случайность: Асторы внезапно забрали себе в голову лично удостовериться в том, правда ли Россия такой рай земной, каким я ее объявил; и они бросили мне вызов, предложив отправиться вместе с ними. Я, с учетом моего возраста, почувствовал, что если не воспользуюсь этой возможностью сейчас, то рискую никогда не увидеть Россию вовсе; так что я согласился. (Shaw B. Collected Letters: 4 Vols, ed. by Dan H. Lawrence. New York: Dodd, Mead & Company, 1965–1988. P. 242)
Вечерняя Москва. № 171, 20 июля 1931 г. С. 1.
В советском посольстве в Лондоне спонтанность сборов и разношерстность подобравшейся компании (помимо Шоу в поездке должны были принять участие лорд и леди Астор, либеральный член палаты лордов Маркиз Лотиан, а также корреспондент и местный глава Центра Христианской Науки Теннант) тоже спровоцировали внутренний ажиотаж. Глава НКИД М.М. Литвинов ратовал за приезд Шоу как давнего друга Страны Советов, однако его совершенно не устраивала кандидатура леди Нэнси Астор в качестве сопровождающей. Леди Астор – американка и первая женщина в британском парламенте – отличалась не только внутренним стержнем, благодаря которому успешно отстаивала свою позицию перед консервативно настроенными мужчинами в палате лордов, но и искусством провокации, которое часто выводило из себя ее оппонентов. Острый язык, непредсказуемость и бескомпромиссность во взглядах леди Нэнси, а также крайний скепсис, если не открытая враждебность коммунистическому строю делали ее персоной non grata для советских властей.
В секретном послании полпреду СССР в Великобритании Г.Я. Сокольникову от 26 апреля 1931 г. Литвинов пишет:
Мы вообще считаем эту крайне реакционную, взбалмошную леди Астор нежелательной гостьей в СССР. Мы могли бы отвести ее хотя бы ссылкой на известное ее предложение о посылке в СССР на свой счет английских рабочих, желающих ознакомиться с «ужасной жизнью в СССР». <…> Необходимо полпредству со своей стороны принять все меры к тому, чтобы Б. Шоу либо приехал один (с женой, конечно), либо же в окружении, более приемлемом для нас. Можно найти подходящих посредников, которые шепнули бы ему о нашем отношении к леди Астор. (АВП РФ, ф. 010, оп. 2, п. 7, д. 020/Ан (27312). Л. 17.).
Однако в секретном письме Н.Н. Крестинскому Сокольников сообщил о полной невозможности исключить леди Астор из группы, так как это как раз испортит отношения с Шоу, что будет много хуже, если приведет к потере такого верного идеологического союзника. Советский полпред подчеркивал, что несмотря на эксцентричный характер леди Нэнси, она тем не менее была одним из двух членов парламента, кто в тот кризисный для англо-советских отношений период голосовала за возобновление дипломатического взаимодействия с СССР (вторым был Роберт Бутби). И в целом как раз тендем Шоу и Астор, по мнению Сокольникова должен был вносить известное равновесие в публичные проявления представительницы британского истеблишмента: «...ее участие в поездке вместе с Б. Шоу само по себе дает известную гарантию того, что, вернувшись, она будет держать себя во всяком случае прилично». (См.: АВП РФ, ф. 010, оп. 2, п. 8, д. 500/Ан. (23313). Л. 15).
Надо сказать, что позиция Сокольникова по данному вопросу в дальнейшем себя оправдала. И пока Нэнси заботилась о пожилом драматурге вместо оставшейся в Лондоне жены Шарлотты, он сглаживал острые углы ее поведения при помощи неисчерпаемого юмора и искренних похвал советскому народу и властям за их достижения. Опубликованное в «Вечерней Москве» рабкором И. Шагаловым подробное изложение их визита на «Электрозавод» (осн. в 1928 г.) дает яркий тому пример.
Слева: Электрозавод. Фотография А. Родченко. 1929 г. (Источник: История России в фотографиях russiainphoto.ru)
Справа: Открытка «Встреча Бернарда Шоу на электрозаводе» (Источник: ГОСКАТАЛОГ.РФ)
Если «с Бернардом Шоу электрозаводцы сразу стали приятелями», то
...туристка леди Астор также загорелась желанием высказаться. Но она не смогла ничего сказать лучшего, как преподать электрозаводцам несколько правил «умеренности».
− У вас есть успехи, это правда. Но у вас много гордости, слишком много гордости, − заявила она с платформы, исполнявшей роль трибуны.
Стоявший рядом трансформаторщик спокойно ответил через переводчика:
− Нам есть, чем гордиться, мы выполнили нашу пятилетку в 2 ½ года!
Леди Астор вежливо кивнула:
− Я понимаю. Но вы должны знать, что заграничные государства с неменьшей скоростью двигаются вперед…
Тут кто-то задал леди Астор вопрос:
− А сколько у вас безработных?..
Отвлекая внимание на себя, Шоу взобрался на платформу и в ответ на саркастический вопрос одного из рабочих о том, как английским гостям нравится «принудительный» труд в Советском Союзе, выступил с пламенной речью так, что «переводчик еле успевал» за ним:
− У нас в Англии не мешает ввести такой «принудительный» труд, - сказал он под дружный хохот окружающих. – У нас два миллиона безработных. <…> То, что я увидел за эти дни здесь, в СССР, заставит меня агитировать среди английских рабочих, чтобы они последовали вашему примеру. <…> Как много молодости, как много энтузиазма, − возбужденно говорил он, садясь в автомобиль. (Шагалов И. Шоу у электрозаводцев // Вечерняя Москва. № 175, 24 июля 1931 г. С. 1.)
На память электрозаводцам Шоу оставил собственное наставление с неизменной долей самоиронии:
«Мой отец слишком много пил.
Я слишком много работаю.
Товарищи, выполняйте пятилетний план в три года, а потом вам будет легче [а уже потом можете продолжить в более размеренном темпе].
Г. БЕРНАРД ШОУ
Москва, 23 июля 1931 г.»
(Источник: Вечерняя Москва. № 175, 24 июля 1931 г. С. 1.)
Разумеется, что подобные случаи были не единичными. На аудиенции со Сталиным Нэнси Астор задавала советском лидеру множество неудобных вопросов; согласно распространенному слуху, она в лицо бросила ему обвинение в том, что он убийца, однако на данный момент документальных подтверждений этому не найдено. Зато подтвержден участниками аудиенции и предан широкой огласке был другой предмет разговора, заботивший Нэнси не меньше, чем репрессии:
Она сказала ему [Сталину], что Советы не умеют обращаться с детьми. Сталин, убежденный в том, что Россия жертвует всем ради воспитания подрастающего поколения, неожиданно нахмурился и, не скрывая удивления и досады, показал рукой удар хлыста, воскликнув с чувством: «В Англии детей бьют!». [Действительно, если в России телесные наказания были полностью запрещены после революции в 1917 г., то в британских государственных школах официальный запрет на их использование был введен лишь в 1986 г., а в частных – в 2003 г.]
«Если бы там была вся Россия, вся Россия растерялась бы и прикусила язык, − продолжает рассказ Шоу. − Но попытка смутить леди Астор или заткнуть ей рот имела не больше шансов на успех, чем попытка мухи устоять против урагана. Пылкая и бесстрашная женщина заставила Кремль ходит ходуном. Он (Сталин) не знает, что говорит. Она (Нэнси Астор) за свои слова отвечает. Не зря же она в самом деле пестовала и финансировала экспериментальный лагерь сестер Макмиллан в Детфорде. <…> «Пришлите ко мне в Лондон женщину с головой, − приказала она Сталину, − пусть поучится, как надо обращаться с... живыми пятилетками!» (Пирсон Х. Бернард Шоу / Пер. с англ. В. Харитонова и М. Марецкой. М.: Искусство, 1951. С. 333).
Нужно сказать, что Сталин не растерялся и попросил адрес леди Астор, чтобы направить к ней на обучение группу советских женщин. К великому удивлению аристократки, спустя некоторое время после их возвращения в Англию соответствующая группа действительно прибыла на стажировку. А вот во время официального приема в британском посольстве леди Астор совершенно обескуражила М.М. Литвинова, у всех на глазах опустившись перед ним на колени и умоляя его принять живое участие в судьбе некоей гражданки Крыниной – супруги переехавшего в Соединенный Штаты советского инженера Д.П. Крынина, который остался там на правах политического беженца и стал профессором Йельского университета, а при помощи заступничества знатных и влиятельных британских гостей рассчитывал вывезти жену из СССР.
Драматизма этой сцене придала обращенная к Литвинову речь леди Астор: «Я предстою перед Вами, как крестьянка перед царем. И как в былые времена, я передаю петицию вашему правительству на коленях. Смиренно прошу вас во имя человечности спасти эту страдающую семью». (Цит.: Geduld H.M. Editor’s Introduction // Shaw B. The Rationalization of Russia. / Ed. with an introd. by Harry M. Geduld. Bloomington: Indiana UP, 1964. P. 22.)
Несмотря на выросшую из этой эскапады бурную переписку между супругами Астор, Арт. Халатовым и Литвиновым (См.: АВПРФ, ф. 05, оп. 11, п. 75, д. 36 (500/Ан. (25981 и 25984)) Л 14-15; АВПРФ, ф. 05, оп. 11, п. 72, д. 13. (25971) Л. 65-68.), положительного разрешения ситуация вокруг Крынина так и не получила. Напротив, шумиха, поднятая Асторами вокруг его жены сделала ее легкой добычей для журналистов, а впоследствии след мадам Крыниной окончательно потерялся.
Шоу же, описавший ситуацию в одном из подробных писем к супруге, сохранял нейтралитет в данном вопросе, с одной стороны, понимая заведомую безуспешность попыток частных граждан другого государства смешиваться во внутреннюю политику СССР, а с другой, считая реакцию Нэнси, принявшей ходатайство Крыниных близко к сердцу, чрезмерной, так как «голова ее полна мыслей об ужасах большевизма» (Shaw B. Collected Letters: 4 Vols, ed. by Dan H. Lawrence. New York: Dodd, Mead & Company, 1965–1988. P.251)
Несмотря на отдельные острые моменты и то, что путешествие пришлось сократить по сравнению с исходным планом, предполагавшим также посещение Нижнего Новгорода и юга России (См.: АВПРФ, ф. 010, оп. 2, п. 8, д. 500/Ан. (23313) Л. 22.), в целом английская делегация во главе с Шоу получила множество впечатлений, прогулявшись по главным достопримечательностям Москвы и Ленинграда, где Шоу гордо восседал на ядре Царь-пушки, с большим пиететом посетил Мавзолей Ленина, прошел «несколько километров картин в Эрмитаже и присовокупленных к нему дворцов. Я до сих пор не восстановил силы после этого марафона по галереям» (Shaw B. Collected Letters: 4 Vols, ed. by Dan H. Lawrence. New York: Dodd, Mead & Company, 1965–1988. P.251), посетил ОГИЗ (Объединение государственных книжно-журнальных издательств; осн. в 1930 г.) в сопровождении А.В. Луначарского, К.Б. Радека и Арт. Б. Халатова, посмотрел постановку своей трагедии «Святая Иоанна» в исполнении труппы Камерного театра под руководством А.Я Таирова, позавтракал в Европейской гостинице с виднейшими ленинградскими писателями (А. Толстым, М. Казаковым, Н. Слонимским, Ю. Тыняновым, М. Зощенко, Вс. Вишневвским и др.), записал речь для фильма о Ленине на студии «Союзкино», съездил в сельскохозяйственную коммуну имени Ленина в Кирсановском районе (где не только познакомился с местными жителями, но даже искупался в местной реке), посетил исправительное учреждение для малолетних преступников, а также навестил К. Станиславского, М. Горького, Н. Крупскую, посетил специальный кинопоказ отрывков из лучших советских фильмов (включая, вызвавший восхищение драматурга «Броненосец “Потемкин”») и, разумеется, с размахом отпраздновал свое 75-летие в Колонном зале Дома Союзов.
План приема Шоу в Ленинграде (ЦГАЛИ СПб. Ф. 414. Оп. 2. Д. 757. Л. 1–2.)
Карл Радек, Анатолий Луначарский, Бернард Шоу, леди Нэнси Астор, Артемий Халатов с советскими писателями (Лидия Сейфуллина, Александр Фадеев, Всеволод Иванов, Владимир Лидин и др.). 1931 год (Источник: http://adafrance.ru/?p=5840)
Посещение Бернардом Шоу Музея Революции СССР. (Источник: ГОСКАТАЛОГ.РФ)
Открытка «Красная площадь. Бернард Шоу у Мавзолея В. И. Ленина». Справа спиной к камере – К.А. Уманский. (Источник: ГОСКАТАЛОГ.РФ)
Вечерняя Москва. № 175, 24 июля 1931 г. С. 1.
Шоу на ядре Царь-пушки. (Источник: Путешествие Бернарда Шоу в Россию https://ljwanderer.livejournal.com/253080.html )
Все это время пожилой драматург практически не спал из-за жары, еле успевал есть между ответами на вопросы и произнесением речей (за весь многочасовой завтрак-обед с ленинградскими писателями «за исключением тарелки томатного супа, [появившейся] в последний момент, мне достался только кусок черного хлеба и сваренное вкрутую яйцо» (Shaw B. Collected Letters: 4 Vols, ed. by Dan H. Lawrence. New York: Dodd, Mead & Company, 1965–1988. P.251), но все равно был бодрее и неутомимее, чем кто-либо из его более молодых спутников. И с той же неутомимостью, что Шоу вышагивал «километры картин» в советских музеях и произносил речи на банкетах и официальных встречах, он защищал СССР от нападок в газетных и радиоинтервью по пути домой.
Выступления Шоу и (уже не столь враждебно настроенной) леди Астор в печати, вызвали бурю противоречий в английском обществе. Чтобы не допустить перевеса прокоммунистических настроений, 16 августа 1931 г. Уинстон Черчилль опубликовал разгромную статью в Sunday Pictorial, употребив все свое красноречие для дискредитации любого положительного отклика, который приписывался вернувшейся из путешествия группе. Он указывал на двойственность позиции Шоу, который, будучи «богатым и корыстным капиталистом», в то же время умудряется быть искренне убежденным коммунистом и, заявляя о том, что «Россия – его духовная родина», с большим комфортом живет в Англии.
Обладая мягким, дружелюбным и гуманным нравом, он сочетает его с защитой и даже прославлением самых гнусных политических преступлений и жестокостей. Он позволяет себе все вольности безответственного болтуна, <…> дразня и сбивая с толку любую аудиторию, к которой обращается, подвергая насмешкам и дискредитируя любую высшую цель, которую он когда-либо брался отстаивать. (Цит: Collis M. Nancy Astor: An Informal Biography. L.: Faber and Faber, 1960. P. 170–171)
Машинопись статьи У. Черчилля для Sunday Pictorial с его рукописными правками. (Источник: AntiquarianAuctions.com)
Не обошел Черчилль вниманием и леди Астор, назвав ее «двухголовым хамелеоном», старающимся усидеть на двух стульях, благосклонно «принимая гостеприимство и лесть коммунистов», и в то же время оставаясь консервативным членом британского парламента от Плимута». (Ibid. P. 171.)
Уинстон Черчилль (30 декабря 1941 г.) Фотография «Рычащий лев» Юсуфа Карша. (Источник: Wikimedia Commons)
Подводя итог своим рассуждениям, британский премьер-министр наносит исполненный насмешки и презрения финальный удар и по русскому менталитету, и по наивности своих соотечественников.
Русские всегда любили странствующие балаганы и цирки, и вот [к ним прибыли] самый известный в мире клоун-интеллектуал и старый дуралей (pantaloon) в одном лице и очаровательная Коломбина из капиталистической пантомимы. Итак, толпа зрителей выстроена, тысячи людей снабжены с красными шарфами и флагами, комиссар Литвинов, не обращая внимания на очереди за едой на задворках [парадного представления], приготовил роскошный банкет, а архикомиссар Сталин, человек из стали, распахнул тщательно охраняемое святилище Кремля и, отложив в сторону свой утренний список смертных приговоров и lettres de cachet [писем с приказами о внесудебных арестах], встречал своих гостей с улыбкой непринужденного товарищества. (Ibid. P. 171.)
Отрывки из этой исполненной яда и горечи статьи вошли в сборник очерков Черчилля «Мои великие современники» (Great Contemporaries, пер. пуб. 1937), где в более поздней редакции отдельные пассажи были сглажены, а какие-то места, напротив, дополнены и расширены, так что в итоговом виде очерк производил более спокойное впечатление, чем сжатый и весьма агрессивный оригинал. Тем не менее ни Коломбина-Астор, ни Панталоне-Шоу, не восприняли выпад Черчилля как сколько-нибудь серьезную угрозу своему реноме и каждый из них остался при своей позиции: Нэнси – спокойного скепсиса, а Шоу – воодушевленной надежды. В конце концов, как он сказал двухтысячной толпе на праздновании своего 75 дня рождения в Доме Союзов,
[и]дея всего путешествия в советскую Россию была не в том, чтобы я смог сказать англичанам что-то чего до этого не знал, а в том, чтобы в тех случаях, когда они попрекнут меня: «Итак, вы считаете советскую Россию замечательной страной, но ведь вы лично никогда там не были, вы не видели всех ее ужасов,» − теперь, после моего возвращения, я мог бы ответить: «Да, я видел все ее “ужасы”, и они мне ужасно понравились».
Возвращаясь в Англию, мы уносим с собой глубокие впечатления. Несмотря на все, что я только что сказал о моем знакомстве с тем, что происходит в России, я не собираюсь утверждать, что даже самое лучшее знакомство понаслышке может сравниться с впечатлениями из первых рук, [когда ты] лицом к лицу с фактами. <…> Еще неделю тому назад мне было хорошо известно имя Луначарского, а теперь он для меня живой человек. И в нем я нашел не только члена партии и коммуниста, но, помимо этого, то, что могут дать мне русские и только русские: я говорю об их способности понимать и ценить мои драматические произведения с такой глубиной и тонкостью, какой – должен признаться – я ни разу не встретил в Западной Европе. <…> Когда вы доведете свой эксперимент до триумфального завершения – а я уверен, что вы это сделаете – тогда мы на Западе, мы, все еще просто играющие в социализм, должны будем последовать вашему примеру – хотим мы этого или нет. (Shaw B. Collected Letters: 4 Vols, ed. by Dan H. Lawrence. New York: Dodd, Mead & Company, 1965–1988. P.257–258.)
Вечерняя Москва. № 177, 27 июля 1931 г. С. 1.
ЛИТЕРАТУРА
Шоу Б. Автобиографические заметки. Статьи. Письма: Сборник / Пер. С англ.; Составление А. Образцовой и Ю. Фридштейна, Послесл. А. Образцовой. – М.: Радуга, 1989.
Collis M. Nancy Astor: An Informal Biography. L.: Faber and Faber, 1960.
Fabian Essays. L.: George Allen and Unwin, 1962.
Geduld H.M. Editor’s Introduction // Shaw B. The Rationalization of Russia. / Ed. with an introd. by Harry M. Geduld. Bloomington: Indiana UP, 1964.
Lane, D. Perceptions Of The Russian October Revolution In The Great Britain / Sociology Research // University of Cambridge Official Website https://research.sociology.cam.ac.uk/news/perceptions-russian-october-revolution-great-britain
Shaw B. Collected Letters: 4 Vols, ed. by Dan H. Lawrence. New York: Dodd, Mead & Company, 1965–1988.
Пирсон Х. Бернард Шоу / Пер. с англ. В. Харитонова и М. Марецкой. М.: Искусство, 1951.
Уэллс Г.Дж. Россия во мгле / пер. К. Чуковский, И. Виккер, В. Пастоева, Е. Бондаренко, В. Горбатько. М.: Родина, 2023. 208 с.